Темное время суток. Фантастический роман - Страница 6

Обошли.

– Ладно, – Рамон подвинул к себе карту. – Чтобы туда попасть, придется ехать через город. Или делать крюк.

Мумик что-то промычал.

– Зачем крюк? – удивился Хрон. – Сейчас утро. Никто нас не тронет. Оборотни сейчас в отходняке. Тихие и мирные.

– Ты что, об иерархах не слышал? – обратилась к нему Даздра.

Все замолчали.

В наступившей тишине было слышно, как Ниман шуршит в прибрежных камнях. Не журчит, а именно шуршит, что показалось Рамону ненормальным. С другой стороны – что здесь нормально? Вот, к примеру, названия. Выше по реке, километрах в пятидесяти, стоит Родевиниум. А ниже, на шестьдесят четвертом шоссе – Ильинск. Конечно, если допустить, что где-то рядом пролегает граница… Но никаких границ нет. Нет даже намека на существование различных государств и этносов. Все говорят на одном языке, отдаленно напоминающем польский. Рамон знал его, как и остальные члены группы. Потому что хорошо подготовился… прежде чем шагнуть в портал.

– Слышал, – Хрон был настроен скептически. – Но не видел ни одного.

– Повезло, – Даздра поежилась.

– А ты?

– Я?

– Ты. Встречалась с ними?

– Мельком, – Даздра любила уклоняться от прямых ответов. – Видела одного. Издалека.

– И что?

– Ушла на байке.

– А он?

– Он ел. Днем. Склонился у обочины и ел кого-то. На меня даже не взглянул, когда мимо проносилась.

Больше ее никто не расспрашивал.

Даздра встала и покинула круг.

Иерархи – кочующая по срезам мрачная легенда. Эта легенда гласит, что самые древние и мудрые переверты развили в себе способность самоконтроля. Что им подвластны любые превращения в любой момент. И что их невероятно сложно убить. А главное – они полностью контролируют свой разум после оборота. Иерархов мало, ведь смертность перевертов высока. Их удел – постоянное сражение. Война с людьми. Везде и всегда.

– Не верю, – буркнул Хрон. И допил «бальзам».

– Всякое бывает, – рассудительно заметил Азарод.

– Вот скажи, Ефимыч, – не унимался Хрон. – Существуют они, эти иерархи? Или нет? Ты из нас самый опытный. Вот и скажи.

– Не скажу, – отрезал Ефимыч.

И все. Накатило что-то на старика…

– Так, – Рамон, как всегда, оказался силой, пресекающей споры. – Кончаем дебаты. Кто поедет?

Мумик издал неопределенный звук.

– Ты спи. И ты, Хрон, тоже. Состав такой: я, Леа, Ефимыч. Вопросы? Возражения?

Молчание.

– Ждете до завтрашнего утра. Максимум. Не возвращаемся – снимаетесь. Действовать будете по обстановке.

Сказав это, Рамон направился к джипу.

* * *

Проселочная дорога петляла меж деревьев, словно лента Мёбиуса. Рамон, сидевший за рулем, уже начал сомневаться, что «трасса» вообще куда- либо ведет.

– Ефимыч, ты уверен, что мы тут проезжали?

Кадилов чиркнул спичкой. В салоне завоняло «беломором».

– Ясен пень.

Рамон опустил стекло.

Наконец, они выбрались на шоссе. Неровное, в выбоинах, украшенное гнутым, насквозь проржавевшим дорожным знаком. Краска слезла, Рамон не смог разобрать, что знак означает. Леа спал.

Джип повернул на восток.

– Глупо как все, Ефимыч, – сказал Рамон. – Ведь мы не за этим сюда пришли. Не убегать.

– А зачем?

Дорога, прямая как стрела, упиралась в горизонт. Рамон ехал на шестидесяти километрах. Не хотел рисковать.

– Я наемник, Ефимыч. В моем мире есть посредник, он знает все о вратах и соседних слоях. Через него меня нанимают. Выполнив задачу, я возвращаюсь домой. Тратить деньги. Сейчас я работаю на Форт. Полина тоже. Мы из одного мира.

Кадилов докурил сигарету и выбросил бычок. В окно.

– И ты, Никита, никогда не был в оккупированных слоях?

Рамон покачал головой.

– Ясно. Только авангарды.

– Вроде того. А ты?

– По-всякому.

– Я хотел сказать – сейчас.

– А… – Кадилов на некоторое время задумался. – Иисус сказал мне: иди в сей край, истребляй нечисть.

– Я серьезно.

– И я. Видишь ли, Никита, у оккупированных реальностей нет будущего. Лишь надежда. Они собирают отовсюду таких, как мы. Отдают последнее. Форт – их последний шанс. Собрать армию и двинуться в крестовый поход. Вернуть свое. Пусть не все. И не сразу. Ты приехал за деньгами. А я просто должен был. Понимаешь?

– Кажется, да.

– Переверты – как саранча. Они рвутся во все параллели, вытесняют наш вид. Замещают собой. А здесь… они сломают себе зубы.

– Почему?

Ефимыч достал еще одну сигарету.

– Командование Форта хочет открыть врата. У себя. Для этого нужно несколько человек, сильных магов. Представителей разных каст. Один из них – я. И, возможно, Азарод.

Рамон сбросил скорость до пятидесяти. Трасса была отвратительной.

– И что? В Форт начнут стекаться добровольцы?

– Не то слово. Формирования. Если мы победим тут, опробуем схему на других слоях.

Рамон кивнул. Предстоящее побоище его не вдохновляло. Слишком смахивает на тупую мясорубку. Оборотни действуют умнее. Да и не под силу Форту собрать такую армию. Это индустриальный мир. До вторжения здесь жило несколько миллиардов людей. Пусть остался миллиард. Пятьсот миллионов. Все равно – слишком много.

– Не прокатит.

Ефимыч выпустил дымное колечко.

– Ты плохо знаешь врага, Никита. Переверты неорганизованны. Они атакуют стаей, как звери. Они и есть звери. Тактическое мышление у них недоразвито, поступками правят инстинкты.